18 июля 2016 года
дом семьи Такэда, квартал Касуга, Атами
В это утро он не поверил своим глазам. Застыв перед токонома, он запахнул кимоно поглубже и долго смотрел на нефритовую фигурку карпа – насквозь знакомую, давно ставшую привычной частью интерьера. Неизвестный мастер древности создал настоящий шедевр, прорезал каждую чешуйку, и, что более всего удивительно, исполнил глаза рыбы в виде двух рубинов – очень необычное, даже, пожалуй, неестественное решение. Здесь, на самом почётном месте в доме, карп стоял уже более двадцати лет, составляя единое целое с икебаной от самого Тэсигахары. Но именно сегодня с ним произошли чудесные изменения – рубины ярко пламенели, словно внутри каждого из них вспыхнула лампочка. Неужели семейная легенда оказалась правдой?
Такэда Нобору гордился своим происхождением. Род его восходил к Минамото, иными словами – к потомкам самого императора, и немало представителей клана оставили свой след в истории страны. На протяжении веков у семьи Такэда было всё – слава, влияние, богатство, обширные земли в провинциях Каи и Суруга. Реставрация Мэйдзи нанесла удар по могуществу даймё, владения отобрали, но уже через несколько лет возникло сословие кадзоку, и всё вернулось на круги своя. Дед Такэды заседал в императорском парламенте, та же стезя была уготована и его отцу. Однако все планы смешала война, нарушив размеренное течение жизни – а после войны Японию поставили на колени. Императора лишили реальной власти, кадзоку упразднили, назвав всё это словом «демократизация».
Нынешний хозяин дома родился уже после войны, но он глубоко презирал и демократизацию, и американцев, которые её принесли, и вообще все новомодные тенденции в обществе. Бусидо – вот единственное, чем следует руководствоваться в жизни, а всё остальное – лишь тлетворное влияние гайдзинов. Реши вдруг Такэда заняться политикой, он наверняка снискал бы славу ультраправого консерватора и реваншиста, однако, к сожалению или к счастью, политика была ему неинтересна – слишком много лицемерия, слишком много интриг. Своё предназначение он увидел в другом.
Семья Такэда потеряла влияние и земли, но не богатство – благодаря этим деньгам молодой Нобору сперва получил хорошее образование, а потом, хорошо всё просчитав, вложился в собственный бизнес. Наиболее перспективной он посчитал тогда фармацевтическую отрасль и не прогадал. В истории его компании были и взлёты, и падения, в число гигантов экономики она не входила, но к настоящему времени уже много лет показывала хорошую прибыль. Состояние Такэды росло, однако он не выставлял его напоказ и по-прежнему жил в этом старом, но крепком и просторном доме на берегу океана. Жена умерла, дети давно обрели самостоятельность, и компанию ему составляли лишь несколько преданных слуг. Одиночества Такэда не боялся – в свои шестьдесят девять лет он научился любить и ценить его.
Нефритового карпа ему вручил отец незадолго до своей кончины. Воспоминания о том дне до сих пор жили в памяти – залитая осенним солнцем веранда-энгава, шорох облетающих листьев в саду, запах сигаретного дыма… Отец всегда много курил.
– Возьми это, – сказал старик. – Он много веков передавался в нашей семье из поколения в поколение. Моё время уже на исходе, и теперь хранить его будешь ты.
– Красивая вещица, – искренне заметил Такэда, разглядывая лежащего на ладони карпа. – Но какая-то… неправильная. Всегда считал, что нефрит не принято комбинировать с другими камнями, особенно с рубинами.
Он медленно провёл пальцем по фигурке и предположил:
– Эпоха Токугава, верно? Хотя нет, дай угадаю… Сэнгоку? Именно тогда стало появляться что-то подобное.
– Нет. Гораздо старше. И это не просто украшение… Думаю, что рука, которая вырезала его, принадлежала отнюдь не человеку. Токицуна, восьмой глава рода, впервые завладел им, и с тех пор эта вещь никогда не покидала нашу семью, даже после битвы при Нагасино. Считается, что она может переписать судьбу мира. Точнее, не она сама…
Отец закашлялся – он отвык так много говорить, и Такэда бережно придержал его за плечи. Старику давно перевалило за семьдесят, он был совсем плох, однако ум его по-прежнему оставался ясным, и к его словам следовало отнестись серьёзно. Переписать судьбу мира? Да, это было бы неплохо. Вернуть те времена, когда самурайская честь ценилась превыше всего.
– Предание гласит, что существует некий артефакт, именуемый Секай-но-дзё, Замок Реальности, – продолжал отец, переведя дух. – Неизвестно, кто и когда его изготовил, но лично я склоняюсь к тому, что он имеет божественное происхождение… Тот, у кого он окажется в руках, сможет переделать мир по своему усмотрению – так сказал Токицуне буддистский монах перед тем, как умереть от его меча.
– А не сказал ли он, где отыскать сей чудесный предмет? – Такэда, хоть и держался по-прежнему с сыновней почтительностью, не смог скрыть иронию в голосе – он ожидал чего-то более реалистичного.
Однако старик то ли не заметил этого, то ли предпочёл не заметить.
– Этого не знает никто. Токицуна полагал, что Секай-но-дзё пребывает где-то вне нашего мира. Возможно, он и поныне там. А статуэтка карпа – ключ от этого замка… Обрати внимание на его глаза, Нобу. Когда Секай-но-дзё проявит себя в нашей реальности, рубины начнут светиться.
– И… что в этом случае надлежит сделать?
Отец долго молчал, дымя сигаретой, потом криво усмехнулся:
– Многие поколения семьи Такэда так и не смогли дождаться того дня, когда глаза карпа засияют. Вероятно, не дождёшься и ты, так что вряд ли тебе придётся об этом беспокоиться. Но если такое всё же случится – тебе самому придётся искать ответ на свой вопрос. История не сохранила знаний ни о том, как выглядит Замок Реальности, ни о том, как именно он отпирается… Помни одно лишь – никогда не продавай статуэтку, даже если будешь сильно нуждаться в деньгах. И когда настанет время, передай её своему первенцу.
Разумеется, Такэда был далёк от того, чтобы принимать слова старика за чистую монету – мало ли существует всяких легенд, древних и не очень? Но у него и в мыслях не было продавать фигурку. Как-никак, старинная семейная реликвия, а к таким вещам он относился очень трепетно. Но самое главное – где-то в глубине души Такэда допускал, что всё, рассказанное отцом, может оказаться правдой. Разумный человек не станет возлагать надежды на чудо, но он всегда должен быть готов к тому, что однажды это чудо может произойти.
На тот момент бизнес Такэды требовал много внимания, и на несколько лет он забыл о карпе с рубиновыми глазами. Но потом, когда очередной кризис миновал, свободного времени стало чуть больше, и он решил попытаться отыскать следы загадочного артефакта в веках. Вряд ли легенда родилась совсем уж на пустом месте – но сколько в ней правды, а сколько выдумки?
Однако изыскания подвигались ни шатко ни валко. Работа со старыми хрониками у Такэды не очень-то ладилась, к тому же на горизонте постоянно возникали более важные дела и задачи. И он, наверное, забросил бы это бесперспективное занятие, если бы в его жизни не появился Асугава Рюта, дальний родственник семьи Такэда.
Знакомство их произошло при не самых приятных обстоятельствах. Родители парня были небогаты и едва сводили концы с концами, а тот с детства мечтал о красивой жизни. Плохие компании, сомнительные знакомства, первые проблемы с полицией – возможно, по молодости и глупости Рюта лелеял надежду стать крутым якудза, но вместо этого ожидаемо вляпался в крупные неприятности. Ему светило несколько лет тюрьмы, и супруги Асугава в отчаянии решились на крайние меры – кинулись в ноги состоятельному родственнику, умоляя спасти непутёвого сына.
Поначалу Такэда помогать не хотел. Он считал, что каждый сам должен отвечать за свои поступки, а парню следовало бы совершить сэппуку, как в старые добрые времена. Трудно сказать, что в итоге заставило его изменить своё решение – то ли забота о репутации родителей Рюты, людей честных и порядочных, то ли та тонкая интуиция, которая позволяет некоторым людям предвидеть будущее. Так или иначе, Такэда задействовал кое-какие связи, в результате чего парень остался на свободе.
Эта история быстро забылась бы, однако оказалось, что у Рюты есть свои представления о долге и чести. Явившись к Такэде, молодой Асугава сдержанно, но весьма почтительно поблагодарил его, после чего признался, что случившееся послужило для него хорошим уроком. К прошлому возврата не будет, он хотел бы начать новую жизнь, и жизнь эта отныне принадлежит Такэде – человеку, который избавил его семью от позора и дал шанс осознать все ошибки. В словах Рюты, во всём его поведении Такэда уловил настоящий самурайский дух – тот самый дух, которого ему так не хватало в современном обществе. Это и предопределило их отношения на долгие годы вперёд.
Он взял парня к себе на работу, через пару лет перевёл его в службу безопасности компании, а ещё через три поставил ей руководить. И не пожалел – Асугава был умён, быстро учился и отлично справлялся со своими обязанностями, которых становилось всё больше и больше. Кроме того, у него обнаружился настоящий талант к сбору информации. Не было такой вещи, которую Рюта рано или поздно не смог бы разузнать и во всех подробностях доложить своему хозяину.
За всё это время Такэда не раз и не два убедился, что парню действительно можно доверять – дав когда-то обещание верой и правдой служить своему благодетелю, он держал своё слово как истинный самурай. И всё чаще мелькала мысль – кто, как не Асугава с его способностями ищейки, смог бы пролить хоть какой-то свет на загадку Секай-но-дзё, которая по-прежнему сидела занозой в голове? Наконец, настал тот день, когда Такэда в общих чертах посвятил его в семейную легенду и попросил заняться поиском сведений о чудесном артефакте. Рюта, этот преданный пёс, ничуть не удивился, спокойно кивнул и сказал, что сделает всё от него зависящее. Не задавая лишних вопросов, он погрузился в новую работу с головой – рылся в библиотеках, ездил по монастырям и храмам, подмечал любые, даже малейшие зацепки. И мало-помалу картина начала вырисовываться.
Все нити сходились к храму Фурудэ – древнему синтоистскому святилищу, которое располагалось когда-то в окрестностях городка Сумпу, на территории нынешней Сидзуоки. Почти никаких упоминаний о нём не осталось, ибо разрушено оно было ещё лет восемьсот назад, в начале эпохи Камакура. Впрочем, в те неспокойные времена такое случалось сплошь и рядом – странным казалось лишь то, что этот храм, в отличие от многих других, так и не был никогда восстановлен. Именно в нём, если верить древним летописям, много веков хранилась некая могущественная святыня, причём, судя по некоторым намёкам, отнюдь не синтоистского происхождения. После сожжения храма святыня исчезла бесследно и, видимо, навсегда. Асугава предполагал, что она просто-напросто погибла в огне – возможно, он был недалёк от истины.
Конечно, само по себе это ничего не доказывало. Историй подобного рода хватало, Такэда мог бы навскидку назвать не менее пяти храмов, в которых, согласно преданиям, хранилось зеркало самой Аматэрасу. Но было и ещё кое-что, вселявшее надежду, что поиски идут по верному пути. В одной из книг времён императора Дайго, чудом уцелевшей до наших дней, Асугава наткнулся на любопытные строчки. Неизвестный автор хэйанской эпохи несколько раз настойчиво подчёркивал, что святилище Фурудэ – всего лишь материальная оболочка иного, вечного храма, пребывающего вне реальности, или, говоря по-другому, в Абсолюте. «Подобен двери, что стоит на перекрёстке всех миров и ведёт из пустоты в пустоту» – Рюта не поленился выписать дословные цитаты. Название Секай-но-дзё в книге не встречалось, но поразительное созвучие идей вряд ли могло оказаться простым совпадением. В этот момент Такэда впервые поверил, что семейная легенда могла иметь под собой весомые основания.
Удалось разыскать в глубине веков и следы нефритового карпа с рубиновыми глазами. Вернувшись из очередной поездки в Сидзуоку, неутомимый Асугава поведал, что в точности такая фигурка хранилась в буддистском монастыре Симидзу-дзи и почиталась там как священная реликвия. Такэда ничуть не удивился, когда узнал, что монастырь находился по соседству с храмом Фурудэ, был разрушен во время самурайских междоусобиц, а статуэтка карпа пропала. Несомненно, тогда-то она и попала в руки Токицуны, подумал он. Всё сходится.
Однако больше ничего выяснить не удалось, и их любительское расследование окончательно зашло в тупик. Ключ к замку и без того у Такэды, а вот сам замок, неуловимый Секай-но-дзё, ускользал, как ветер. Да и существовал ли он на самом деле? Асугава, ещё не растерявший молодого упорства, сдаваться не желал, поиски захватили его едва ли не больше, чем самого Такэду, и он без устали твердил, что главное – найти то место, где когда-то стоял храм. Раз за разом сопоставляя старые карты с современными, он, наконец, заявил, что искомое находится в квартале Нисигая или, в крайнем случае, где-то неподалёку.
Такэда вовсе не разделял уверенности преданного Рюты, почти смирился с поражением, но всё же не устоял перед соблазном втайне от помощника навестить Сидзуоку и погулять в том районе. В глубине души он надеялся ощутить какие-нибудь потоки силы или что-то в этом духе, однако увидел лишь привычную городскую застройку, асфальтированные улицы и парочку торговых центров. О том, что когда-то здесь всё было иначе, напоминали лишь река Абэ, катившая свои прозрачные воды по долине, да невысокие горы, поросшие лесом. Может, на одной из этих гор действительно стоял храм Фурудэ? Но не хватит всей жизни, чтобы досконально исследовать эти места.
После этой поездки Такэда решительно выкинул из головы все мысли о Секай-но-дзё. Лишь изредка он брал в руки нефритового карпа, любовался им и с усмешкой думал, что даже внуки его вряд ли дождутся того дня, когда вспыхнут рубиновые глаза. На то она и легенда, чтобы тихо верить в неё всю жизнь, а потом пересказать потомкам. И уж ни в коем случае не надеяться на то, что когда-то она станет явью. Но сегодняшнее утро перевернуло размеренную жизнь Такэды вверх дном.
Бережно поставив фигурку назад в токонома, он набрал номер Асугавы:
– Приезжай немедленно, Рюта-кун. Брось все дела. Случилось кое-что очень серьёзное.
